Слово в Неделю 25-ю по Пятидесятнице, о милосердном самарянине
Так поступай, и будешь жить.
Лк. 10, 28
Во имя Отца и Сына и Святого Духа!
Дорогие во Христе братья и сестры!
Как далеко отходим мы от Господа Вселюбящего, когда начинаем делить людей на своих и чужих, когда затворяем врата своих сердец для тех, к кому могли бы проявить любовь и участие, лишь потому, что они придерживаются иной веры или принадлежат к другому народу. Если это действительно так, то смертно согрешаем мы, ибо умерщвляем в себе завещанное Христом Спасителем великое учение любви, кощунственно превращая его в пустую букву. Тогда никакие обряды, никакие молитвы, никакое внешнее благочестие не спасут нас, поскольку уподобляемся мы ветхозаветным фарисеям и книжникам, окрашенным гробам (Мф. 23, 27), красивым снаружи, но заполненным прахом.
Кто мой ближний? (Лк. 10, 29), – спрашивал Иисуса Христа лукавый законник, и Господь ответствовал притчей о милосердном самарянине. Эту притчу каждый христианин должен постоянно помнить, нести в своем сердце, сверять по ней свою жизнь.
Спаситель рассказывает о неком еврее, которого ограбили, раздели и жестоко изранили разбойники. Истекая кровью, лежал он в пыли и ждал, что кто-нибудь милосердный поможет ему в беде, спасет от смерти.
И вот в глазах несчастного блеснула надежда. На дороге появился путник. Это был тоже еврей, и не просто еврей, но иудейский священник, служитель Бога Всевышнего, ревнитель Ветхого Завета, предписывающего нерушимое единство и братство избранного еврейского народа. «Конечно же священник, святая душа, сейчас подбежит ко мне, он сделает все, чтобы помочь мне, своему брату по крови и вере», – так думал страдалец с ликованием. Но нет! Важный священник в пышном одеянии проследовал мимо, даже взглядом не удостоив испачканного кровью и пылью человека, лежавшего при дороге. Он шествовал, подняв глаза к небу, упиваясь собственной благочестивостью, погрузившись в мысли о предстоящем богослужении. Напыщенный обрядовер, он не понимал, что своей жестокой показной ревностью служит не Богу, а коварному диаволу.
Этот лжеслужитель Божий знал наизусть Пятикнижие Моисеево. В памяти его запечатлелась и строка из книги Левит: люби ближнего твоего, как самого себя (19, 18), но с таким же успехом можно было записать эти священные слова на холодном камне, сухой глине или сыпучем песке.
Вторым путником, которого увидел истерзанный разбойниками еврей, оказался левит. Это был тоже служитель алтаря Иерусалимского храма, но рангом пониже первого, не такой спесивый и гордый. Он остановился, посмотрел на раненого, однако тоже прошел мимо. Возможно, левит и хотел было выручить попавшего в беду соплеменника, но это показалось ему слишком затруднительным. У левита были другие дела, он торопился – вероятно, затем, чтобы вместе с недавно прошедшим здесь священником «послужить Богу» в храме. Этому суетливому прислужнику алтаря и в голову не пришло, что в таких обстоятельствах единственно возможное служение Богу – это помощь несчастному.
Так символом омертвевшего учения Ветхого Завета прошли мимо страдающего человека иудейские священнослужители. О таких говорит Господь: Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, вы – как гробы скрытые (Лк. 11, 44). Потому-то из рук этих духовных мертвецов и изъял Сын Божий животворящее Божественное Откровение, обновил Его примером Своей Любви, дабы воссияло оно не только иудейскому народу, но и всему возрожденному человечеству. В этой благой вести – сокровенный смысл притчи о милосердном самарянине.
Покинутый равнодушными иудейскими священнослужителями, израненный еврей все лежал в придорожной пыли. Он продолжал надеяться, ведь надежда не оставляет человека до последнего его дыхания. И вот на горизонте показалась фигура третьего путника, ехавшего верхом на осле. По мере того, как очертания этой фигуры становились отчетливее, надежда в сердце еврея угасала и наконец совсем угасла. Путник оказался самарянином.
Между евреями и самарянами была вражда. В те времена, когда большая часть иудеев находилась в вавилонском плену, оставшееся на родине еврейское простонародье смешалось с язычниками – так образовалось племя самарян. Высокомерные иудеи презирали самарян за их «нечистую» кровь (современные сионисты назвали бы их «гоями»), а самаряне платили гордецам ненавистью.
Если уж священник и левит не оказали милости попавшему в беду еврею, то какой помощи мог он ждать от самарянина? В лучшем случае тот плюнет в его сторону, в худшем – изобьет его, беспомощного, до смерти. Поэтому, когда самарянин спешился и склонился над ним, несчастный еврей весь сжался, не испытывая ничего, кроме страха.
Но что это? Самарянин достает из дорожных вьюков сосуды с вином и елеем и возливает целительную жидкость на раны страдальца. Самарянин усаживает еврея, представителя ненавистной высокомерной расы, на своего осла, а сам идет пешком. Самарянин довозит его до гостиницы, снабжает одеждой, из своего кармана платит за содержание и лечение еврея, да еще обещает приплатить на обратном пути, если денег не хватит. Ничего не требует самарянин в награду за помощь – ведь что взять с несчастного еврея, если того обобрали до нитки. И еврей, придя в себя после пережитых потрясений на мягкой постели, окруженный заботами врачей, недоумевает: что это за чудесный самарянин, как объяснить его поступки?
Языческим миром того времени правили насилие, корысть и разнузданные страсти. Но даже известный еврею закон справедливости гласил: око за око, зуб за зуб. Почему же самарянин, вместо того чтобы выместить на еврее унижение своих соплеменников, сделал ему столько добра? Ветхий Завет предписывал любовь к своему народу и отчуждение от всех остальных. Почему же самарянин не проехал мимо чужака, а спас его?
Самарянин из евангельской притчи был сыном Нового Завета. Ему было все равно, к какому народу принадлежит, какую религию исповедует, какое общественное положение занимает встреченный им несчастный, – он видел перед собой страдающего человека, и сердце его возгорелось состраданием. Там, где люди живут по закону любви, нет места ни межнациональной, ни межрелигиозной, ни какой-либо иной вражде.
Велика сила милосердия, явленного самарянином. Даже коварный законник, будучи спрошен Спасителем: кто... был ближний попавшемуся разбойникам? (Лк. 10, 36), –
вынужден был ответить: оказавший ему милость (Лк. 10, 37). Думается, что спасенный самарянином еврей отучился от высокомерного взгляда на другие народы и сам понес в мир доброту и милосердие.
Попав в беду, каждый из нас мечтал бы встретить такого же щедрого и любвеобильного человека, как евангельский самарянин. Но какой милости можем мы ожидать от других, если сами немилостивы? Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними (Лк. 6, 31), – говорит Господь наш Иисус Христос. И будь мы достойными высокого звания христиан, как светла и спокойна сделалась бы наша жизнь.
Возлюбленные о Господе братья и сестры
Мы живем на земле Средней Азии, народы которой славятся душевной теплотой и щедростью. Если кто-то в нынешнее смутное время забывает об этом, значит, у него очень короткая историческая память.
В страшные годы красного террора здесь укрывались от казни тысячи преследуемых за веру православных священников, иноков, инокинь: до них порой «не доходили руки» кремлевских богоборцев, а местное население помогало гонимым, давало им хлеб и кров. В то время здесь нашли приют сразу четыре епископа: Андрей (Ухтомский) в Ташкенте, а затем в Теджене; Василий (Зуммер) и Даниил (Троицкий) в Пенджикенте; Питирим (Лодыгин) в горах Тань-Шаня. На Среднеазиатской кафедре окончили свои земные дни сподвижники святого Патриарха Тихона митрополиты Арсений (Стадницкий) и Никандр (Феноменов). Стоит пройти только по одному ташкентскому Боткинскому кладбищу, чтобы понять, скольких православных молитвенников укрыла и упокоила эта добрая земля. И все десятилетия господства тоталитарного режима люди, гонимые за свои убеждения, приезжали сюда, потому что знали: здесь они смогут найти работу, получить образование, обрести землю под ногами.
А в годы войны? Сотни тысяч беженцев из оккупиро-ванных немцами краев нашли здесь приют и выжили – благодаря щедрости и доброте народов Средней Азии. А некоторые обрели и отчий кров – мы знаем много случаев усыновления здешними любвеобильными семьями русских детей-сирот.
Что до нас, нынешних, то каждому из нас, конечно, в свой час сделал добро узбек или киргиз, туркмен или таджик. По слову Священного Писания, народы Средней Азии – наши ближние, ибо оказали нам милость (Лк. 10, 37). Какие мы христиане, если из-за домыслов светской прессы или выходок экстремистов забываем об этом? Простой долг благодарности обязывает нас быть радушными и приветливыми с сыновьями этой земли. Если мы благотворим братьям и сестрам во Христе, это должно быть для нас так же естественно, как между членами одной семьи. Но вот если вам представится возможность сделать добро мусульманину, рассматривайте это как особенную к вам милость Божию.
Главенствующей религией Средней Азии является ислам. Для любого из нас вступать в какие-то богословские прения с мусульманами я считаю не только бесполезным, но и вредным – мы к этому не призваны и на это не способны, тем более сам русский народ в массе своей не знает основ Православия. Но мы видим, какую напряженность вносит в здешнюю жизнь безумная ревностность протестантских сект – они попросту дискредитируют христианство. Известны случаи, когда сектанты «обращали» местных жителей в свою веру посредством подкупа, за несколько сот долларов – это вопиет к Небесам, так поступать могут только враги Христовы! Ничего общего не имеет с такими лжехристианами-авантюристами Православная Церковь.
Единственно достойным и благотворным «спором» между представителями различных религий видится состязание в совершении дел милосердия, добра и братолюбия. «Если хотим, чтобы нам верили, будем жить хорошо, и если хотим, чтобы нас любили, будем любить», – говорит преподобный Исидор Пелусиот. Наша вина, если мы, называющие себя христианами, не распространяем вокруг себя чистый свет христианской любви, который бы согревал и притягивал к нам сердца человеческие.
Постигая великий урок милосердия ко всем людям без различия, который преподан в евангельской притче о самарянине, да воспримем мы всей душою заключающий эту притчу призыв Господень: иди, и ты поступай так же (Лк. 10, 37). Аминь.
Митрополит Омский и Тарский Владимир (Иким).
